В Саратовском ТЮЗе состоялось обсуждение премьерного спектакля с драматургом Светланой Баженовой. Сейчас на новой экспериментальной площадке – планшете Большой сцены – проходят премьерные показы спектакля «Как Зоя гусей кормила» по пьесе Светланы Баженовой, получившей первый приз конкурса драматургов «Евразия-2015» в номинации «Новая Уральская Драма».
Постановка родилась из эскиза, показанного на прошедшей совсем недавно творческой лаборатории «Четвертая высота». Работа Андрея Гончарова (он заканчивает курс профессора В.М. Фильштинского в Российском государственном институте сценических искусств, Санкт-Петербург) вызвала у зрителей бурю эмоций от гомерического хохота до отвращения и ужаса, на обсуждении этого спектакля много спорили, и вот спустя всего несколько месяцев – премьера. Пьесы драматургов, принадлежащих к так называемой уральской школе драматургии, постоянно звучат в лабораторных работах и стремительно входят в репертуар ТЮЗа. Две пьесы Ярославы Пулинович («Наташина мечта» и «Отрочество», инсценировка по Л.Н. Толстому), «Банка сахара» Таи Сапуриной (к слову, эти последние две постановки – работа нового главного режиссера Алексея Логачева) и вот теперь – «Как Зоя гусей кормила».
По случаю премьеры в Саратов приехала автор пьесы Светлана Баженова. Светлана – актриса омского «Топ-театра», драматург (закончила курс Николая Коляды) и режиссер спектакля «Как Зоя гусей кормила» в Центре современной драматургии (этот спектакль вошел в лонг-лист «Золотой маски»). А потому обсуждение постановки с ней получилось очень интересным и неожиданным. Светлана рассказала, что эта пьеса написана на основе реальных событий:
– Я со стороны подглядела эту историю. Меня все терзают из-за этого названия, говорят, что коммерчески невыгодное, но мне оно очень нравится, потому что оно из притчи, которую Зоя рассказывает про то, что случалось с человеком, когда он не умирал… И вся история – что случилось после того, как она не умерла.
Столетней Зое, по мнению врачей, осталось жить два дня, а потому ее сын Владимир решает поселить у себя деревенскую девушку Женю. Унылое существование сына и задержавшейся на этом свете матери прерывается феерическим появлением девушки и ее нарядов. Это пробуждение одиноких и несчастных, отравляющих жизнь друг друга людей, помимо меняющихся привычек и даже вновь приобретенного сленга символизируется вновь и вновь появлением нарядных, с бусами, гусей и коров, а Зоя забудет, что собиралась умирать. Свежие, броские фразы будоражат зал, а текст со временем растащат на цитаты.
Яркий драматический талант Александры Карельских (заявленный уже в «Святой Иоанне) здесь открывает нам новые грани. Ее простушка Женя находит свои подходы и к Владимиру, и к Зое, вместе с ней они открывают себя заново. Заслуженная артистка РФ Нина Пантелеева (Зоя) очень тонко сыграла домашнего тирана, требующего в любое время суток включить «про животных» и налить чаю, чтобы сахар отдельно на блюдце, и в то же время, несчастную одинокую женщину, всю жизнь посвятившую сыну – и смех, и слезы.
Владимир в исполнении Алексея Ротачкова – бесхребетный гений, оставшийся без работы, потому что придумал, как можно построить дороги на века. Именно в этом герое сосредоточилась вся лирика этой пьесы. Мечтатель, не сумевший воплотить в жизнь ни одной мечты, и связующее звено, центр притяжения для всех героев, особенно своего антипода Плоцкого. Эта роль – несомненная удача и Алексея Карабанова, и режиссера. «В этом спектакле Плоцкий беспросветная сволочь», – резюмировала Светлана Баженова, которая ищет оправдания своему герою. Но, кажется, именно это режиссерское решение держит зрителей на пределе эмоций. Сцена насилия, решенная метафорически, – Плоцкий хлебает щи, безобразно совмещая это занятие с яростным монологом-историей жизни, громкий стук ложки о тарелку, чавкающие звуки – и кульминация с довольным облизыванием тарелки – очень сильная по эмоциональному воздействию на зрителей, вызывающая брезгливость, отвращение, негодование, боль, ставит крест на мечтах всех героев. «Он очаровательно омерзителен», – прозвучало на обсуждении, видимо, первый эпитет относится все-таки к актерскому мастерству Алексея Карабанова, но не к его герою, потому что многие зрители признались, что не могли смотреть эту сцену, стараясь только слушать, настолько сильно было потрясение.
И вот тогда, когда надежды на счастье растоптаны, растерянная Зоя Марковна, цепляющаяся за свои старые привычки и снова объясняющая, как ей нужно подавать чай, остается одна на сцене и обращается к нам, зрителям с вопросом: «А вы… что любите?» Это первая точка спектакля. Потому что этот простой вопрос после только что пережитого шквала эмоций для зрителя становится отрезвляющим, заставляющим посмотреть на себя по-новому. И близкий и неожиданный финал ставит вторую точку в этой истории, но оставляет вопросы, на которые каждый будет отвечать по-своему.
На обсуждении зрители делились своими впечатлениями, очень верными наблюдениями, так что такому разговору могло бы позавидовать любое лабораторное обсуждение, в котором принимают участие именитые критики. Немного неожиданным стало мнение автора:
– Мне она (постановка – С.Д.) понравилась… Но мне показалось, что она немножко перегружена, когда за многозначительностью теряется легкость, начинаешь эту историю воспринимать глубже, чем должно. Нет этого эффекта неожиданности. То есть там методично подводят к тому, что будет какой-то капец, и он случается, та-дам! Мне очень нравилась в этой истории иллюзия того, что все может случиться, что все может быть хорошо. Моя постановка более легкая, и до середины спектакля хохот стоит в зале.
Стоит сказать, что гомерический хохот, стоявший во время показа эскиза спектакля на премьере превратился в тихий смешок. Я для себя это тоже отметила, но не придала этому значения, а вот Светлана Баженова по-своему интерпретировала это явление. Но за саратовскую публику вступился главреж театра Алексей Логачев:
– Я тоже человек неместный, приезжий, подглядываю за публикой и наблюдаю, что люди часто здесь стесняются реагировать ярко на что-то. Здесь очень высокая культура театральная… Это и хорошо, и плохо в какой-то степени, люди здесь такие деликатные, боятся помешать соседу. Конечно, в таких спектаклях, когда очень важен отклик зала, есть такая робость.
Так странно, что нас упрекнули в какой-то робости. Хотя, может быть, это эффект места, когда зрительские ряды устанавливаются прямо на сцену, где слышен каждый шорох? Саратовцы, не бойтесь смеяться, иначе вы можете быть неправильно поняты!
Забавным моментом в обсуждении спектакля стала попытка одной зрительницы выпытать у Светланы Баженовой, о чем этот спектакль. Автор наотрез отказалась отвечать на этот вопрос:
– То, что вы должны унести, я сформулировала в тексте этих тридцати страниц, если бы я могла сформулировать одной фразой…
А Алексей Логачев подвел своеобразный итог этого вечера:
– Важно то, что зритель получит не сразу, выходя из зала, должно пройти какое-то время, должна пройти какая-то внутренняя работа, нельзя ожидать от зрителя ответа сиюминутного… Ты приходишь домой, ты завариваешь себе чай, ты думаешь о спектакле, с тобой что-то происходит, и ты меняешься в результате какой-то внутренней работы продолжительной. А не так: посмотрел, все понял… так неинтересно!