В театре драмы состоялась премьера моноспектакля «Прелестница из Амхерста» Уильяма Люса в постановке Ольги Харитоновой.
Жизнь Эмили Дикинсон от первого лица – письма и стихи великой американской поэтессы, при жизни которой анонимно было издано всего 7 стихотворений, а после смерти ее поэзия завоевала мир. Тамара Джураева и Ольга Харитонова второй раз вошли в эту реку – в конце 80-х был снят телеспектакль «Прелестница из Амхерста», после которого актриса была отлучена от театра, к счастью, только на время…
В небольшом пространстве театрального музея кресло, зеркало (как лучший собеседник) и фотографии, которые вместе со страницами своей жизни перелистает перед нами Эмили Дикинсон. Мы постепенно погружаемся в мир Эмили Дикинсон: одиночество, на которое (такова уж человеческая природа) обречены все белые вороны – соседи не понимают и не принимают ее, а она только подчеркивает свою исключительность, чего только стоит ее белый наряд – круглогодично, как вызов, старая дева в наряде невесты! Она хорошо осознавала свою роль – местная чудачка, повод для пересудов, которые сама же подогревала экстравагантными поступками.
В ее одинокой жизни было мало событий, но каждое из этих прожитых мгновений Тамара Джураева сделает откровением, драмой: отец, впервые услышавший, что его дочь пишет стихи, разрешает… поспать подольше; наставник, приехавший ради нее в массачусетскую глушь, не будет ее издавать; брат не посодействует на любовном фронте. И в то же время актриса так поделится с нами рецептом фирменного черного пирога, что мы ни на секунду не усомнимся – вот оно, подлинное творчество, поэтический акт, в котором каждая деталь важна, так же, как выбор каждого слова в стихотворении. Выбор нужного слова стал делом ее жизни, поэзия заменила ей жизнь, и рай она обрела в своей душе. В ее рассказ о жизни, о чувствах стихи врываются почти всегда неожиданно, начинаешь это понимать, уловив ритм.
Проникновенная игра Тамары Джураевой раскрывает перед нами суть поэзии Эмили Дикинсон – от простоты и изящества образов – к глубине, к другому измерению, к целому миру поэтических строк. Хрупкая затворница конца XIX века стоически перенесет все маленькие и большие разочарования, уготованные ей судьбой. То закроет лицо руками, отпуская любимого, которого никогда больше не увидит, а у нас перехватит дыхание от этой почти физической боли, то рассмеется – девчонка, не умеющая определять время по часам, и мы улыбнемся с ней вместе.
Тонкий, исповедальный до боли, но в то же время светлый спектакль.
Мы не знаем – как высоки –
Пока не встаём во весь рост –
Тогда – если мы верны чертежу –
Головой достаём до звёзд.
Обиходным бы стал Героизм –
О котором Саги поём –
Но мы сами ужимаем размер
Из страха стать Королём.
